По-моему, замечательно. Не говоря про последнюю фразу, которую я, не зная, что это цитата, регулярно произносил в разных ситуациях, но вообще сама песьеголовость Одена – ужасно симпатичное наблюдение. Или это мне так кажется? Я довольно давно уже по-всякому интересуюсь псеглавцами – от Святого Христофора и Анубиса до жителей далеких стран, живущих в преданиях. А тут как-то все разом сошлось.
Когда Иваск пришел к нему в гости, Оден сидел над грудой переводов Бродского и писал предисловие к его книге; говорили о русской поэзии (что несколько расходится со словами Берлина о равнодушии Одена к этому предмету). Интересно, передал ли Иваск разговор с Оденом, когда в марте 1973 года встречался с самим Бродским (Оден был еще жив)? Тому явно было бы приятно такое внимание к своим стихам задолго до личного знакомства.
Сборник сделан удивительно. В кучу намешаны републикации общеизвестных текстов, неизвестные письма, фотокопии не включенных в книгу документов и пр. Про отсутствие именного указателя смешно и упоминать; то есть он есть, но без циферок. Зато в предисловии есть дивный момент: леди-составительница берет в 1991 году интервью у восьмидесятилетнего Игоря Чиннова, прилетевшего из Флориды. Первый вопрос просто валит с ног: «Игорь Владимирович, почему вы до сих пор не приезжали сюда?» Оторопевший поэт отвечает: «Душенька, это зачем же? Чтобы проследовать в Сибирь и сидеть в лагере?..». Разговор переходит на другую тему. Могу себе представить с другим (гипотетическим) собеседником такую затравку разговора: «Скажите, Моисей Абрамович, отчего вы не остались в Берлине в 1938-м? Была чудесная весна!». Удивительные люди! Хорошо, впрочем, что не стала рассказывать, как слухи о злодеяниях большевиков распускались ЦРУ, то-то была бы потеха.
