Кто-то из высокочтимых в похожей ситуации написал «специально не пойду проверять» - жест, требующий мужества, для меня недостижимого.
В этой ситуации особенно, наверное, тоскливо работникам естественных наук: явление либо открыто, либо нет - без полутонов. Те, кто работает в науках неестественных, могут хоть как-то вывернуться за счет тумана в рассуждениях. А архивистам-историкам на помощь приходит лист использования рукописи – если он чист (а еще лучше – если предыдущая запись 1950-х годов), то велики шансы, что предъявляемый на всенародные очи факт действительно неизвестен. Хотя и это не дает полной уверенности, конечно.
Это рождает две эмоции, которые сильно влияют на конфигурацию научной работы. С одной стороны, ответом на «все придумано до нас про литературу» выглядит «и в самой литературе тоже» - т.е. искание и нахождение подтекстов и заимствований. С другой стороны, косвенным доказательством собственного новаторства становится гипертрофированный справочный аппарат, грандиозно ветвящиеся ссылки, прослеживающие родословную упоминаемых явлений. (Я упрощаю, конечно и отнюдь не сужу, «затем что сам принадлежу» и пр.)
