Общеизвестно и даже не требует дополнительных доказательств, что жизнь часто следует за литературой, а не наоборот, как считалось каких-то сто пятьдесят лет назад. Но интересно, что это следование часто не сюжетное, а стилистическое. Сегодня, например, давался Бабель. Дождь пошел ровно в ту секунду, когда я вышел из машины и пошел вдоль центральной аллеи кладбища. Я был без куртки и мгновенно вымок до нитки. По случаю позднего часа было малолюдно, но у одной из могил несколько людей занимались очень странным делом, точнее, по русскому обычаю, трое или четверо были погружены в созерцание исполняемого одним ритуала. Пожилой невысокий джентльмен в кепке и домашних тапках топтался внутри гранитного прямоугольника, окаймляющего могилу, как бы притрамбовывая свежеуложенную землю на манер давильщика винограда. Лицо его было как бы виноватым, но при этом с некоторым задором, как будто он сам немного стеснялся того, что он делает, но одновременно осознавал необходимость и (до поры неочевидную)  значительность этого занятия. Дата смерти похороненной там бедняжки была выбита на гомерических размеров памятнике черного же гранита: 2003 год. Вряд ли они сажали цветы, никаких аксессуаров для этого у них с собой не было. Памятник вроде стоял там уже несколько лет. Вбивали осиновый кол? Слишком равнодушно. Искали золото, положенное в гроб? Почему днем? На могиле, которая была целью моего визита, я обнаружил очень разросшуюся хосту, посаженную мною в прошлом году и куст моего же гравилата, который, вопреки календарю, энергично цвел. На обратном пути у черногранитной могилы никого не было. Дождь заканчивался и от темного, нагретого за день асфальта, поднимались белесые клоки тумана.