Только что нашел у себя на полке. Все три выпуска, экземпляр из числа пятнадцати именных. Увидев имя владельца, я несколько оторопел – передо мной лежал экземпляр недавно скончавшегося NN. Личность это довольно легендарная в среде собирателей. О подробностях его судьбы и собрания умолчу, поскольку тогда установить кто это будет проще простого, а это покамест некстати. Факт тот, что знакомство мое с NN, не в пример более глубокое, чем с автором «Записок», отнюдь не предполагало взаимных подарков. Книг у него я не покупал очень давно, а все немногочисленные обмены помню наперечет. Откуда?? Разгадка таилась в последнем выпуске. За что-то рассердившись на автора, NN практически мгновенно передарил их десять лет назад моему близкому другу, а тот, не испытывая, в отличие от меня, пиетета ни к одному из библиофилов, родившихся позже конца XVIII века (т.е., грубо говоря, после Бутурлина), немедленно передарил мне. Как я мог забыть? Непонятно. Похоже, к известному мне врожденному дефекту собственного мозга (я не запоминаю человеческих лиц и кроме родственников и ближайших друзей никого не узнаю) нужно прибавить еще и такой синдром.
Но, кстати: каким сильным аргументом в ученом споре обычно служит факт наличия определенной книги в библиотеке некоторого лица! И какой фигней это может объясняться!...
