Издательство Ивана Лимбаха (которому я навеки признателен) просит сообщить, что новый тираж "Грифонов" вышел из печати и на этой неделе поступит в московские магазины, привыкшие было сопровождать всякое упоминание об этой книге плашкой "товар закончился".
На собственном сайте издательства книга тоже снова появилась в продаже. Там же для интересующихся хрупким и непредсказуемым литературным процессом собраны ссылки на несколько рецензий (в основном умнейших) и отзывов читателей (в основном проницательнейших).
- У нас в Египте, - веско сказал гид, - есть такая примета: если ты купил себе землю и, роясь в ней, откопал какие-то древности, то они принадлежат государству. Если обнаружил нефть - тоже государству. А вот если ты вдруг нашел наркотики - это твои. Повисла пауза. Мы ехали по проселочной дороге к югу от Каира, направляясь в сторону Саккары, древнего некрополя, где находятся самые старые из египетских пирамид. Незадолго до нашего визита там произошла локальная археологическая сенсация: правительственная экспедиция обнаружила очередное скопление неразграбленных саркофагов, принадлежавших покойникам средней руки - писцы, чиновники. По этому поводу на раскопы приезжали их современные коллеги во главе с премьер-министром, который совершенно по-чичиковски, выбираясь из бронированной брички, проговорил: "еще слава богу, что только засалился; нужно благодарить, что не отломал совсем боков". Немедленно бросились строить дорогу, но первоначальный порыв как-то быстро сам собой угас: впрочем, кое-где на укатанную грунтовку действительно вывалены были кучи песка и гравия и вокруг них неторопливо суетились египетские мужики с лопатами. Место же само по себе было чудесным: еще много сотен лет назад, чтобы лучше использовать милость богов, поступавшую к смертным в виде разливающегося Нила, здесь построили сложную систему каналов и арыков, позволявшую животворной воде орошать обширнейшие площади. С тех пор часть их была засыпана, часть самостоятельно заросла, но главный канал остался, а вокруг него - обширные изумрудно-зеленые поля и рощи финиковых пальм. Несмотря на то, что разливы прекратились с середины ХХ века, когда была построена огромная плотина в Асуане, сельское хозяйство здесь не иссякло, хотя вместо органического ила поля теперь густо уснащают минеральными удобрениями. Эта часть ближнего Подкаирья - из фешенебельных, здесь строят крупные виллы, обнесенные кирпичными заборами и густо усаженные пальмами, но по эклектичности здешней жизни они равнодушно сосуществуют с совершеннейшими лачугами, начинающимися прямо у их порога. Так климат влияет на нравы: привыкнув затворяться от пронизывающего ветра, северянин возводит себе толстостенную избу, обносит ее тыном, одевается в шесть слоев одежды и опускает на окнах темные, непросвечивающие шторы. Иное дело на юге: честному человеку скрывать нечего, так что он едет, не таясь, на ослике, смотрит на экран мобильного телефона, а как доберется до своего жилища, так завалится себе спать под навесом, обдуваемый ласковым местным ветерком. ( Collapse )
Первая книга Александра Васильевича Туфанова1 (1877 - 1943) - поэта-заумника, легендарного ленинградского корректора, одного из самопровозглашенных Председателей Земного шара, франта и горбуна, открывалась декларацией, в которой, среди прочего, говорилось: "Все, написанное до 19 июля 1914 года, накануне всемирной войны, отдано огню на исправление". Написано, вероятно, действительно было немало, но и уцелели от этого сущие крохи. В 1909 г. он обратился в редакцию главного символистского журнала "Весы" (переживавшего финансовые и организационные трудности и в том же году прекратившегося на декабрьском номере) с предложением опубликовать статью о "Санине" М. Арцыбашева с марксистской точки зрения: ответа он, вероятно, не получил либо получил отрицательный2. Та же незавидная судьба ждала и два приложенных к письму стихотворения, которые представляют собой самые ранние из известных нам его поэтических опытов: в журнале они не появились, даром что, в отличие от предлагаемой статьи, хотя бы отчасти гармонировали бы с "весовским" фоном: ( Collapse )
Еще в начале этого года, когда не вполне было понятно, насколько своеобразным он может получиться, я решил попробовать проехать на велосипеде за двенадцать месяцев четыре тысячи километров. Естественно, для любителя (не говоря уже про профессионала) это довольно скромная дистанция. Бывают люди, которые проезжают столько за месяц, а то и меньше - но, во-первых, я живу в местности с оригинальным климатом, а, во-вторых, занят не только велосипедом (хотя оба обстоятельства - по крайней мере, на время - не прочь бы переменить).
Примерно девяносто пять лет назад, 1 декабря 1925 года, Юрий Николаевич Тынянов в день, предшествующий выходу его дебютного романа, сделал запись в знаменитой "Чукоккале":
"Сижу, бледнея, над экспромтом, И даже рифм не подыскать. Перед потомками потом там За все придется отвечать
(Накануне рождения "Кюхли" - поэтому так плохо)".
Тыняновская довольно прихотливая эмоция ныне мне очень близка и понятна, поскольку как раз сегодня маленькие юркие машины развозят по складам книжных магазинов тираж моего романа, вышедшего вчера в "Издательстве Ивана Лимбаха". ( Collapse )
О фуистах писалось мало. В 2003 году их краткую историю изложил на двух страницах своего монументального труда А. В. Крусанов1; спустя еще два года она была пересказана в профильном сборнике под грифом ИМЛИ2. В качестве объекта книжного собирательства продукцию фуистов впервые в новейшее время описал высокочтимый В. Э. Молодяков, демонстрируя свой экземпляр сборника "Мозговой ражжиж" (ныне он находится в моем собрании и представлен ниже) 3. Им же совершенно справедливо опознан один из фуистов - Борис Перелешин, будущий фельетонист "Гудка". Несколько десятков предшествующих упоминаний, протянувшихся между 1923 (когда были изданы их последние сборники) и 2000-ми годами сводятся к простому перечислению эфемерных литературных движений первых послереволюционных лет - иногда с приличествующим случаю советским пафосом, а иногда и без оного. Последние годы добавили к ней несколько неярких, но существенных деталей. ( Collapse )
