Личность поэта, мецената и булочника Николая Дмитриевича Филиппова не принадлежит к числу вовсе безвестных. За последние десятилетия был в основном обрисован хоть и контурный, но вполне отчетливый очерк его судьбы1. Он был сыном Веры Александровны Филипповой, жены прославленного московского пекаря Дмитрия Ивановича Филиппова от ее первого брака с потомственным почетным гражданином Иосифом Петровичем Зайцевым2. Отчим, хотя и снабдил его своей фамилией (и отчеством), в 1901 году от него отрекся, сообщив путем газетных объявлений, что в делах фирмы тот не участвует. К этому времени пасынок окончил Поливановскую гимназию и московский университет, в котором учился одновременно с И. Н. Розановым. ( Collapse )
Мой добрый друг, один из лучших поэтов, пишущих сегодня на русском языке, прислал мне электронное сообщение из поезда "Невский экспресс": в какой квартире дома Мурузи, - спрашивал он, - жили Мережковские? Вопрос этот не так-то прост: из воспоминаний Гиппиус известно, что за двадцать три года, проведенных ими по адресу "Литейный, 24", они несколько раз переменяли квартиры. При этом, в отличие от практики 1920-х и следующих годов, номер квартиры - наименее значимая, а иногда и вовсе опускаемая часть почтового адреса. В обиходе рубежа веков (как и во всем XIX веке) адрес вообще выглядел не так, как сейчас. Дело даже не в отсутствии индексов (они появятся много позже). В Москве, например, довольно вяло входил в обиход номер дома: чаще здания различали по именам домовладельцев. В Петербурге с нумерацией домов все было в порядке, хотя порой и здесь допускались маленькие почтовые вольности: так, Гиппиус, сообщая корреспонденту свой адрес (именно в доме Мурузи), охотно демонстрирует его причудливость: "Выбирайте любой (все верны): 1) Литейный 24. 2) Баскова 14 3) Пантелеймонская <так> 27. 4) у Собора Спаса Преображения, д. бывш. Мурузи" (в письме к Андрею Белому) или: "Если Вы будете писать (l) Литейная 24, или (2) Пантелеймоновская 27, или (3) Баскова 14, или (4) Площ. Спасо-Преображения, д. Мурузи, - это будет одно и то же, и придет в ту же квартиру того же дома, где мы живем уже 20 лет". ( Collapse )
По коллекционерской привычке я люблю придавать невинным удовольствиям подобие осмысленности: в частности, мне скучновато кататься на велосипеде просто так. Полтора года назад мы с коллегой придумали обогнуть на велосипедах Москву в несколько приемов по широкому, очень широкому кругу, ориентируясь на крупные населенные пункты с устойчивым железнодорожным сообщением. Общая схема выглядела так: ранним утром мы выезжаем на электричке в какой-нибудь подмосковный городок, прокладываем маршрут на 70 - 120 километров и без спешки и фанатизма едем, останавливаясь у достопримечательностей, фотографируя, вступая в контакт с пейзанками и обедая в монастырях. Добравшись же до конечного пункта, грузимся в электрический поезд и возвращаемся по домам. Получившиеся отрезки сильно различались… да почти во всем: дорога варьировалась от непроходимых дебрей, в которых половину пути приходилось тащить велосипед на собственном горбу, до прекрасного шоссе, чуть менее чем полностью избавленного от машин. Каких только представителей фауны не встречали мы в пути: бешеных коров, умилительных православных щеночков, тетеревов, зайцев, вздорных старух и крестьянских валькирий. В Московской области (которая по площади больше Швейцарии, Дании, Голландии, не говоря про Бельгию) есть, в общем-то, все - кроме (увы) гор и моря: гигантские водные просторы, крупные реки, сосновые боры и непроходимые болота. В смысле обустроенности она тоже весьма различна: на севере процветает животноводство, на юге - земледелие; на севере красивее леса, на юге лучше дороги. Самые удобные электрички бегают по Рижскому направлению, самый несимпатичный вокзал - Киевский, а два крыла Казанского направления расходятся так, что между крайними их точками - ровно сто километров. В общем, это был интересный и полезный опыт. Замкнутый круг состоял из следующих отрезков:( Collapse )
Тем же вечером мы переехали в Монтре. На другой день мне предстояла давно задуманная попытка объехать за один присест Женевское озеро, оно же Lac Lеman. Это весьма популярный велосипедный маршрут (входит в список главных европейских велопоходов за № 46), но рекомендации по темпу его прохождения сильно варьируются: на ежегодных официальных соревнованиях (Cyclotour de Leman) спортсмены показывают время от 4 до 9 часов, а любители едут очень по-разному: я встречал советы проезжать маршрут за два, три, а то и за пять дней (в последнем случае проще уж идти пешком, мне кажется). Дистанция эта около 170 километров с набором более 1000 метров высоты: дорога не всегда идет по берегу, а иногда забирается на близлежащие холмы. ( Collapse )
Среди немногих неглупых вещей, которые человек может сделать в октябре, первое место, несомненно, принадлежит поездке в Швейцарию - особенно, если снег (как в этом году) опустился еще не слишком низко и большинство горных маршрутов доступно. У нас было чуть меньше недели: за это время мы запланировали заехать в родственный Тюбинген, встретиться с друзьями в диком сердце кантона Вале, пройти три горных маршрута и (лично я) объехать на велосипеде Женевское озеро за один световой день. Погоду обещали удивительно гнусную, причем по мере приближения дня отъезда детали ее недоброжелательства как бы в колебании менялись: то прогнозировали шквальный ветер, то мощные заряды снега, но потом, поторговавшись, сошлись на сплошном дожде. Вот несколько фотографий того, что получилось в результате: ( Collapse )
Несмотря на многочисленные, как прямые, так и апофатические, описания, сама сущность творческого акта остается для нас явлением в основном таинственным. Подобраться ближе к разгадке стихопорождающего механизма можно было бы как минимум тремя путями: а) опрашивая действующих поэтов или собирая уже существующие описания процесса; б) исследуя методами прикладной электрофизиологии биологическую активность мозга добровольцев, сочиняющих стихотворение в момент обследования; в) изучая послойные метаморфозы черновых рукописей стихов. Исследования последних (ныне по преимуществу нас занимающее) наталкивается на интуитивно очевидную разницу в писательских манерах. Так, существуют поэты, работающие по преимуществу на бумаге, то есть фиксирующие, видоизменяющие, отвергающие и перебеляющие буквально каждую строчку. Наиболее выразительным примером такого рода поэтической работы служит Пушкин: хитросплетения его брульонов демонстрируют очевидную потребность в последовательной фиксации множества промежуточных вариантов текста. Противоположная манера, например, у Сологуба: значительная часть его черновиков (по крайней мере, тех, которые я видел) свидетельствуют о том, что большая часть сочинительской работы остается назапечатленной: стихотворение изливается на бумагу уже почти полностью готовым, так что потом в нем оказываются замененным буквально два-три эпитета. (Именно такого рода подвид черновой работы описан в хрестоматийном ахматовском: "И просто продиктованные строчки / Ложатся в белоснежную тетрадь"). ( Collapse )
"- Ишь книг-то, книг, - сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. - Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые! - Да, писали, не гуляли! - значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху".
С 6 августа по 2 сентября я проехал на велосипеде по Финляндии 1529 километров - это больше, чем среднестатистический владелец велосипеда проезжает за несколько лет, а то и за всю жизнь. Дистанция эта сложилась из одиннадцати походов: ( Collapse )
В Европе (как, впрочем, и в других местах) я превыше всего ценю природу и погоду, оставаясь в большей степени равнодушным к социальному устройству, архитектуре, бытовым особенностям и национальной кухне. Единственное, наверное, что может заставить меня по-настоящему завидовать - система велодорожек, окутывающая некоторые области Германии, Швейцарии и Финляндии. Как некогда легендарная белка могла добраться от Москвы до Новгорода, ни разу не спрыгнув с дерева на землю, так и вполне реальный велосипедист может отъехать на полсотни километров от столицы, не слезая с велосипедной дорожки. ( Collapse )
Начинаю разгребать фотографии избранных велопоходов этого сезона: вот, например, майский. Еще в прошлом году мы начали окружать Москву серией однодневных покатушек, ориентируясь на примечательные районные центры с устойчивым железнодорожным сообщением: сначала несколько прикидочных маршрутов на севере области, потом "Шаховская - Можайск" - и вот южное продолжение. ( Collapse )
