СЕРГИЕВ ПОСАД – КИРЖАЧ (велопоход)
Вчера проехали с коллегой давно задуманным маршрутом от Сергиева Посада до города Киржача Владимирской области. Ниже – несколько фотографий с комментариями и практических рекомендаций. ( Read more...Collapse )

(55 Comments |Comment on this)

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ: БОСНИЯ и ГЕРЦЕГОВИНА
     Каждому случается в своей жизни встретить ангелов, но не всякий способен сразу их опознать. Впрочем, в нашем случае особенных сомнений не было: учитывая значение момента, собравшееся воинство насчитывало сразу троих. Чтобы не смущать смертных, они мимикрировали под трех дородных и внешне праздных боснийских мужиков – в ярких (по местной моде) рубашках они сидели за плотно накрытым столом (это в девять-то часов утра!) и беседовали: о чистоте оперения, звуках архангельских труб, бреющем полете при сильном боковом ветре – впрочем, слов мы с такого расстояния разобрать не могли. Свернув по навигатору с торной дороги, мы стали подниматься по травянистому склону, резко забирая кверху, где, невидная еще с этой точки, нависала над окружающей действительностью могучая двуглавая вершина горы Маглич, высшей точки Боснии и Герцеговины. Мир вокруг, промытый вчерашним дождем и небезосновательно ожидавший сегодняшнего, был выдержан в желто-зеленой гамме: подвядшая мурава на плато (обожженная ли свежим солнцем? или оставшаяся с осени?), палевые исподы каменистых отрогов, изумрудный лес на окрестных склонах, в приближении являвший череду незнакомых хвойников: верхний ярус – сосны, нижний – можжевельники – и, деля диптих пополам – серо-желтая извилистая дорога, при кончине которой молчаливыми свидетелями оставались четыре белых автомобиля (один из них наш). Тропа проходила мимо двух домов (в одном из которых угадывался обещанный приют, а во втором сопутствующие службы) – и пирующих при них ангелов. «Эй, стой», - закричали они нам. Мы остановились и приблизились. «На Маглич?» «Да». «Danger, много снега, не пройдете, опасно. Идите через Трновачко езеро». Мы переглянулись. ( Read more...Collapse )

(55 Comments |Comment on this)

Абрамцево – Ахтырка – Желтиково – Мостовик – Васильевское – Алферово – подворье Сабурово – Лазарево
      В комментариях к предыдущему велосипедному отчету высокочтимая autrement_que напомнила мне про соседскую Ахтырку; как это обычно бывает, воспоминание о каком-нибудь месте неизбежно влечет за собой острое желание вновь там побывать. Я открыл разом три электронные карты, чтобы понять, обязана ли тамошняя дорога кончаться тупиком (что противоречило логике существования древнего и некогда богатого села). Одна из карт показала малозаметный пунктир, пробирающийся сквозь заахтырский лес. Прелесть современной необязательной картографии в том, что одна и та же линия может обозначать на местности и плотно укатанный большак и бывший пожарный просек, а то и растаявшую лыжню, так что без выезда на местность было не обойтись. Я оседлал велосипед и помчался. ( Read more...Collapse )

(38 Comments |Comment on this)

«Склонились на клумбах тюльпаны, / Туманами воздух пропитан»
Апрель, май и начало июня – самые динамичные месяцы в жизни нашего маленького сада: почти всякую неделю открываются, процветают и увядают новые цветы, причем держатся каждые из них буквально несколько дней. Из-за ровной жары нынешнего мая период цветения сокращается радикально, так что, бывая в деревне раз в несколько дней, видишь почти полную смену декораций. Вот несколько новинок последней недели. ( Read more...Collapse )

(39 Comments |Comment on this)

«Сердце просит роз поблеклых, / Гиацинтов небывалых»
Из-за разных обстоятельств (перечислять которые нет ни охоты, ни резона) мы заявились в деревню существенно позже обычного, когда весь снег, вопреки ожиданию, уже сошел, а накрепко упакованные с осени розы, казалось, недоуменно переглядывались сквозь нетканый материал, утомленно вопрошая – где же этот нерасторопный садовник и что же он не идет со своими докучными ножницами! Но вот же мы: ( Read more...Collapse )

(43 Comments |Comment on this)

Открытие велосезона: Радонеж – Ассаурово и обратно (65 км.).
     В лесу еще мокро и грязно, а кое-где даже лежат остатки снега, так что маршрут выбирался почти полностью асфальтовый. От музея Абрамцево через деревню Мутовки – на тракт, который прямолинейный Гугль называет «Длинная лесная дорога», оттуда через деревню Жучки в сторону Васькова (я несколько раз описывал эту симпатичную дорогу, так что в этой части - без подробностей). ( Read more...Collapse )

(29 Comments |Comment on this)

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ: ВУЛКАН ФОГУ (КАБО-ВЕРДЕ). Иллюстрированное приложение.
Текст – здесь. Внимательный читатель заметит, что в какой-то момент обычный мой фотоаппарат выбыл из строя, а выпавшее из его рук знамя было подхвачено телефоном. ( Read more...Collapse )

(36 Comments |Comment on this)

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ: ВУЛКАН ФОГУ (КАБО-ВЕРДЕ). Окончание.
(начало здесь). ( Read more...Collapse )

(37 Comments |Comment on this)

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ: ВУЛКАН ФОГУ (КАБО-ВЕРДЕ). Начало.
      16 января 1832 года английский десятипушечный бриг «Бигль» бросил якорь у главного из Островов Зеленого мыса. Темные, обрывистые, выжженные солнцем берега показались бы главному его пассажиру, натуралисту Чарльзу Дарвину, вовсе неприветливыми, если бы не два обстоятельства: во-первых, это было первое место, посещенное им после отбытия из Девона (на Тенерифе их предусмотрительно не пустили, объявив заразными), а, во-вторых, что-то особенное почудилось ему в этом нарочито отстраненном пейзаже – так что хмуро начатый абзац заканчивается вдруг каким-то невольным вальсированием: «едва ли человек, только что побывавший в роще из кокосовых пальм, куда попал прямо с моря, и притом впервые в жизни, может судить о чем-либо, – настолько он полон переживаемым счастьем». Двадцать один год спустя, в таких же январских числах, но 1853 года, на место, успевшее остыть после «Бигля», припарковался невезучий, но быстрый русский пятидесятипушечный фрегат «Паллада», содержащий в составе своего обширного экипажа писателя И. Гончарова. Каждый, кто помнит его, явленную в романах, какую-то демонстративную невосприимчивость к живой природе, может предположить, что остров Сантьяго ему не понравится – и будет совершенно прав: «Как все это вместе взятое печально, скудно, голо, опалено!». За короткий визит он успел осудить местных жителей за недостаточную смуглость («Уж если быть черным, так черным, как уголь, чтоб кожа лоснилась, как хорошо вычищенный сапог. В этом еще есть если не красота, так оригинальность. А эти бледно-черные, матовые тела неприятны на вид»), праздность, внешнее безобразие, разврат и меркантильность; приобрести вволю апельсинов, тщетно поохотиться за морской черепахой и – чертов увалень! - наступить на зеленого попугайчика. В тот же вечер «Паллада» отплыла; шепот облегчения пронесся над островом. Еще через 165 лет на тот же самый остров ступил автор этих строк. Изменилось немногое: цепь невысоких гор так же уходила за горизонт, кокосовые пальмы приветственно помахивали листьями, черепаха (вероятно, та же самая) привычно удалялась за кулисы, но только попугайчики куда-то пропали: либо телепень придавил последнего, либо, в соответствии с учением позапрошлого визитера они все-таки научились опасаться чистой насыщенной русской речи. ( Read more...Collapse )

(26 Comments |Comment on this)

ЕЩЕ РАЗ О СЕРГЕЕ КОНСТАНТИНОВИЧЕ ШВАРСАЛОНЕ
      Не знаю, как в других дисциплинах, но в области истории литературы широко распространена (и даже скорее необходима) специфически избыточная научная запасливость. Пути исторического расследования по самой природе своей непредсказуемы – следовательно, в обычной работе с источниками ученый поневоле обязан с плюшкинским скопидомством накапливать бесчисленные груды материалов, большая часть которых ему никогда в жизни не пригодится. Расписывая содержание журнала вековой давности, мы поневоле фиксируем подряд всех его авторов, рецензии, упомянутых лиц, пункты хроники и реплики полемик, твердо отдавая себе отчет, что подавляющее большинство этих сведений навеки окажутся погребены в картотеке (или файле) – за исключением одного-двух, которые в некий момент, напитавшись случайным лучом уместности, обретут вдруг статус наинужнейших и незаменимых свидетельств. Хорошим опытом в этом смысле была работа для словаря «Русские писатели» - феноменального филологического долгостроя, первый том которого вышел в 1989 году, а шестого пока не видно и в тумане (а уж совсем за краем предсказаний ждут очереди и чаемые дополнительные седьмой, восьмой… а дальше уже и смелейшие не решаются заглядывать). Помнится, как, проглядев чуть не полсотни годовых комплектов журналов и газет в поисках одного поэта, я получил в питомцы другого и, вновь приступая к просмотру тех же источников, отчетливо ощутил, что проще бы было раз и навсегда содержимое этих журналов письменно проаннотировать – и, собственно, с тех пор и взял это в привычку. ( Read more...Collapse )

(21 Comments |Comment on this)

МНОГОГРАННИК (окончание)
Начало – здесь. ( Read more...Collapse )

(24 Comments |Comment on this)

МНОГОГРАННИК (начало)
      Несколько лет назад хранители римского архива Вячеслава Иванова начали выкладывать в интернет сканированные изображения входящих в него бумаг. Для бурно развивающегося ивановедения, да и вообще для науки о литературе начала ХХ века это было событие весьма значительного масштаба: не говоря уже о редком примере архивного альтруизма, репрезентируемые таким образом документы позволяли расширить и округлить представления обо всей второй половине биографии В.И. Дело в том, что обширный его архивный комплекс из-за превратностей судьбы распался на четыре неравные по размеру части: основная масса бумаг до 1920 (примерно) года составила его фонд в отделе рукописей РГБ; солидный отколовшийся от нее фрагмент, прибившись к архиву Ал. Н. Чеботаревской, осел в рукописном отделе ИРЛИ, небольшой хаотический набор рукописей поступил в рукописный отдел РНБ и значительнейшее число документов, начиная с бакинского периода и до последних дней (с редкими, но важными вкраплениями ранних) легло в основу римского фонда. Таким образом, существенная часть эпистолярных комплексов, например, разъединилась на составные части, распределенные между Москвой и Римом ( - приблизительно как благодать, добавил бы экуменист). ( Read more...Collapse )

(24 Comments |Comment on this)

К выходу новой книги или Как пишется история литературы
     В 2013-м году я готовил для издательства «Водолей» книгу стихов Н. Н. Минаева, принадлежавшего к числу московских «неоклассиков»: довольно аморфной, хотя и многочисленной литературной группы. Несмотря на последнее обстоятельство, неоклассики почти не изучены – связано это и с отсутствием среди них записных знаменитостей (которым свойственно посмертно озарять свое литературное окружение), и с политической бесперспективностью их изучения как для пламенных литературоведов прошлого, так и для практичных филологов настоящего (не говоря уже, что эти круги отчасти совпадают). Для меня это было скорее приятно: я не люблю толкаться локтями ни на горном маршруте, ни в архиве, но в практическом смысле это подразумевало розыск сведений о нескольких десятках малоизвестных и вовсе неизвестных лиц, упомянутых Минаевым в записных книжках, эпистолярии или дедикациях над стихами. Некоторую (довольно значительную) часть их удалось установить и даже снабдить хоть и минимальными, но биографическими справками. Среди них были супруги Н. Пресман и С. Фридман, адресаты минаевского мадригала: ( Read more...Collapse )

(43 Comments |Comment on this)

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ: РИМ, КАЛАБРИЯ (иллюстрированное приложение).
Текст – здесь. ( Read more...Collapse )

(42 Comments |Comment on this)

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ: РИМ, КАЛАБРИЯ.
      Вход и въезд на станцию были закрыты массивной бетонной плитой – из тех, что выдерживают, согласно гарантии, прямой выстрел из палинтона (но, как уверяет нас практика, бессильны перед плющом); по обе стороны от могучих опор была пущена колючая проволока, которая слева чуть отошла, образуя проход, достаточный для двоих легковооруженных (а сказать по правде – невооруженных как глаза) легионеров. Светя айфонами сквозь дождь, мы с Ишмаэлем (i_shmael) подошли и вскарабкались. Из под навеса по ту сторону рельсов, где желтоватый свет лампы выхватывал из тьмы какие-то обломки, коробки, скамейки, раздался вдруг крик сторожа: «стой, стрелять буду» (по-итальянски). Голос его звучал одновременно угрожающе и тревожно, а в модуляциях своих заключал предчувствие будущего компромисса: здесь, в Калабрии, несгибаемые долго не живут. «Да кто вы такие?» (по-итальянски). Хотели бы мы сами это знать. «Что вы тут делаете?» А вот на это я отвечу. ( Read more...Collapse )

(62 Comments |Comment on this)

НЕИЗВЕСТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ О МАЯКОВСКОМ.
      Печатаемые мемуары принадлежат перу журналиста Юрия Адольфовича Штрауса (1892 – 1963). Он сын московского педагога и музыканта Адольфа Эдуардовича Штрауса (1864 – 1939), дяди В. А. Зайцевой (Орешниковой), жены Б. К. Зайцева¹. Работал журналистом в московских и петербургских газетах – в частности, был корреспондентом суворинского «Нового времени» в Тегеране². В 1918 – 1919 гг. состоял при армии Колчака, писал в газету «Русская армия». В 1919 – 1921 гг. на Дальнем Востоке, с 1921 г. – в Харбине. В 1943 – 1955 г. работал в Шанхае в издательстве «Эпоха» (о чем оставил воспоминания), в 1955 г. репатриировался в СССР, жил в Ташкенте. Три его мемуарных отрывка были напечатаны в 1960-е годы в Москве³.
      В 1941 – 1946 гг. он, находясь в Шанхае, издавал еженедельный журнал «Сегодня», принадлежащий, как и большая часть русской дальневосточной периодики, к числу весьма трудноуловимых источников – так, например, в РНБ нет ни одного номера, в библиотеке имени Гамильтона на Гавайях (крупнейшее профильное собрание) – есть два номера за 1941 г. и т.д. ⁴ По этой причине мемуарный компонент журнала (не слишком, впрочем, обильный) слабо учтен в современной библиографии – в частности, приводимый ниже текст не попал в превосходный во всех отношениях справочник «Русские писатели. Поэты»⁵. Очерк печатается по единственной публикации: Сегодня (Шанхай). 1943. № 29. Общеизвестные имена не комментируются. ( Read more...Collapse )

(30 Comments |Comment on this)

ТиД
      Мои московские маршруты обычно консервативны, как тропы у флегматичного муравья-фуражира: примерно сто двадцать раз в году я езжу на работу, сорок пять раз – в один архив, двадцать – в другой и так далее; передвигаюсь я почти исключительно на общественном транспорте (который дешев, пунктуален и не нуждается в дорогостоящей парковке), а иногда на такси. Впрочем, один раз в году, в самом начале января, поздним вечером мы с NN заводим свой большой фермерский автомобиль (который давно привык ездить лишь на дальние расстояния) и отправляемся в самый центр, чтобы посмотреть на Москву в боевой раскраске. Маршруты слегка разнятся: один раз, восхитившись огромной искусственной собакой на Пушкинской площади, мы припарковались где-то поблизости и пошли фотографировать на ее фоне нашу собственную натуральную собаку, в тот раз оказавшуюся с нами; в другой (помню, был почти невыносимый мороз, так что выпрастывание из машины было сродни изгнанию из утробы: с той разницей, что пациент находился в полном сознании) гуляли по Никольской, на которой сплошная пелена миниатюрных лампочек застила небо полностью. Вчера мы повернули от Пампушки на Твербул (увидев мельком возведенные на площади расписные малиновые палаты), доехали по кольцу до набережной, миновав шаловливую подсветку Остоженки, потом прокатились вдоль Москвы-реки до того таинственного места, где набережная вдруг – буквально за один миг – делается каким-то мрачным пригородом и оканчивается недвусмысленными военными воротами; вернулись к цивилизации, припарковали машину на почти пустынной Солянке и пошли пешком в парк «Зарядье». ( Read more...Collapse )

(75 Comments |Comment on this)

2017
      Толстой говорит где-то (как начинали авторы почище нашего), что убыстрению времени в старости есть математическое объяснение: если для двадцатилетнего юнца прошедший год представляется одной двадцатой всей прожитой жизни, то для пятидесятилетнего старика это всего лишь почти неразличимая 1/50 его биографии. Трудно не признать его правоту: прошедший год, помимо своего довольно тягостного фона (из-за семейно-медицинских обстоятельств) запомнился мне прежде всего своей исключительной, даже какой-то обидной мимолетностью – ненадолго отрывая взгляд от экрана, клавиатуры, страниц, грядок, дороги, вечных снегов или каменистого склона, я успевал заметить разве что быструю смену дней и ночей – и ничего более.
      Два важных для меня рубежа были, несмотря на это, в прошедшем году преодолены: я впервые поднялся на гору выше 6000 метров и также впервые проехал на велосипеде в один прием более ста километров. Последнее случилось в милой моему сердцу Лапландии, где и прошли лучшие дни этого календарного отрезка. Впрочем, больше всего я боюсь показаться неблагодарным – и поэтому просто перечислю кое-что из сделанного: ( Read more...Collapse )

(80 Comments |Comment on this)

К БИОГРАФИИ А. Н. ЕГУНОВА (одноклассники). Окончание.
Начало здесь. ( Read more...Collapse )

(13 Comments |Comment on this)

К БИОГРАФИИ А. Н. ЕГУНОВА (одноклассники). Начало.
      Как любой писатель, данный сперва в предании, а только после в текстах, Андрей Николаевич Егунов видится нам прежде всего человеком зрелого возраста. Мы были учениками его учеников, современниками его современников («Вот что значит научная эстафета, передача факела!», - восклицал он сам, побывав на защите диссертации коллеги¹) – и когда в начале 1990-х чередой пошли публикации его стихов², увенчавшиеся выходом в свет монументального венского «Собрания произведений» 1993 года³, формирование его классического образа завершилось в соединении летописного контура с вновь обретенными сочинениями. ( Read more...Collapse )

(15 Comments |Comment on this)